Вадим Климов
Дисциплина и ассоциативное мышление
Live Journal |
Есть смысл отрицать нигилизм |
Киногруппа music.Нигил |
Журнал "Опустошитель"
[главная]
:клетка
В Москву возвращались в широченном
поезде, в плацкарте. По ширине вагона помещалось три четырехместных
отсека. Мы были в крайнем, у окна.
Все вокруг суетились, что-то
тараторили и беспрерывно друг за другом следили. Пассажиры как
удавки-ищейки, не отрываясь контролировали все вокруг. Сто пар зрачков,
безостановочно смотрящих нам в затылок. И в затылки друг
друга.
Через несколько часов они немного успокоились, завели
знакомства и все поутихло. Но ненадолго. Они стали действовать
сообща.
Стало еще хуже. Теперь они следили небольшими группами,
распределив обязанности. Кошмарное зрелище. Но и оно быстро сменилось
чем-то еще более мерзким.
В какой-то момент они перезнакомились все
и объединились во всеобщий союз вагона, в котором мы ехали. Все, кроме
нас. Они хотели продолжать контролировать, но теперь наблюдали только за
нами.
Мою подругу стошнило на пол от всех этих замусоленных лиц,
направленных в нашу сторону. Ее поступок обсуждался больше часа.
Я
решил пройтись по вагонам, немного отвлечься. Там казалось не так плохо.
Но все шло к нашему варианту. Пассажиры уже объединились в небольшие
группы и шарили глазами по соседям.
Я привлекал внимание всех. Мне
это быстро надоело, и я вернулся обратно.
Скоро им перестало
хватать своих вагонов. Группки забегали по всему поезду, пытаясь привлечь
новых адептов. Все они, кроме одной, производили отталкивающее
впечатление. С дрожью суеты во взгляде, резкими движениями, совершенно
бесполезными, и навязчивым видом. Они просто сочились
омерзением.
Все было не так с одной единственной группой.
Образование из бритых наголо людей, одетых в простую одежду без изысков.
Они позиционировали себя в качестве фашистов. И когда появлялись, я
выходил на дорожку, отделяющую плацкартные отсеки, и салютовал. Они меня
не замечали.
Когда однажды фашисты прошли наш
вагон, появились люди в ярко-красных футболках. Они направились ко мне, я
еще стоял с вытянутой в приветствии рукой.
- Ты фашист, - они
угрожающе посмотрели.
- Да, - подтвердил я.
Все вокруг с
раздражением уставились. Своими старушечьими, независимо от пола и
возраста, физиономиями, сочась утробной ненавистью. Они напоминали
насекомых.
После этого пребывание в вагоне стало еще хуже. Все без
исключения пытались навредить нам. Выбрасывали или ломали оставленные нами
вещи, выстраивались в огромную очередь, когда мы подходили к туалету. Даже
пройти по вагону стало сложно: всем им обязательно нужно было выбежать из
своего отсека и перегородить дорожку.
Через время они перешли к
более активным действиям. Цеплялись к нам с разными вопросами, чтобы после
разразиться истерикой, едва не переходящей в драку. Все к этому
шло.
На одной из станций я побрился наголо в привокзальной
парикмахерской. И когда фашисты снова проходили по нашему вагону, а я
снова салютовал им, сбоку от меня встала женщина, уже готовая после их
ухода наброситься на меня с руганью. Я, не дожидаясь, ударил ее по
лицу.
Это было так неожиданно, она не смогла даже вскрикнуть.
Пассажиры стыдливо отвернули от нас головы.
Я прошел в другой конец
вагона налить себе кипятка. Никто не выскочил со своего места, чтобы
перекрыть дорожку.
Через час в нашем отсеке сидел человек в форме.
Он устало, но без укора смотрел на меня.
- Если вы представитесь
юридическим лицом, мы не сможем возбудить против вас дело, - сказал
он.
- Я юридическое лицо, - сказал я.
- Хорошо.
Он
закивал. Потом обратился к той женщине:
- Вы можете подать в суд на
этого человека, но вероятность того, что ваше дело будет принято, очень
мала.
Женщина недоверчиво таращилась на енго.
- Этот
человек, - он кивнул в мою сторону, - действовал как бы в условиях
незаконного ареста. Этот арест вы ему и организовали.
Он
ушел.
Мы с подругой тоже вышли на следующей станции, чтобы немного
прогуляться по перрону. Внезапно закрылись двери. Я подбежал к поезду и,
когда двери приоткрылись, просунул руки и раздвинул обратно.
Поезд
набирал скорость. Я запрыгнул внутрь и крикнул своей подруге, чтобы
сделала то же самое.
Она бежала рядом с дверью и кричала:
-
Он едет уже очень быстро.
- Прыгай, я тебе помогу, - я протянул ей
одну руку, другой удерживая двери.
- Нет, нет, - прокричала она. –
Я не хочу.
И она осталась на
перроне. А я уже был внутри.
|