Вадим Климов
Дисциплина и ассоциативное мышление

Live Journal | Есть смысл отрицать нигилизм | Киногруппа music.Нигил | Журнал "Опустошитель"

[главная]

:банкноты

Я получал зарплату в кассе. Было несколько окошек, отделенных друг от друга матовыми перегородками. За столами сидели люди и ждали неизвестно чего. Так же имелась очередь, и не одна. Но, попав сюда впервые, я не знал, какая из них мне нужна, и стразу же оказался рядом со свободным окошком.

У соседнего стояла женщина. Я бегло рассмотрел ее, когда зашел. Растрепанные грязные волосы, впечатляющих размеров спина и натянувшаяся складками коричневая кофта.

Женщина плакала, прикрыв лицо ладонями.

- Ладно, выдайте ей зарплату за три месяца. Пусть рожает.

Это крикнул начальник, сидящий тут же в зале. Мужчина лет тридцати пяти, хорошо сложенный, в строгом черном костюме. Из-под носа торчали два аккуратных под цвет костюму усика. Вокруг стола начальника тоже крутилась очередь.

Я знал, что моя зарплата составляла примерно двадцать тысяч рублей. Что двадцать, я знал точно, а сколько помимо них, не знал. Это была моя первая зарплата, и я собирался узнать точную сумму.

Операционистка поняла указание начальника неправильно и выдала зарплату за три месяца мне. Протянув деньги, она неразборчиво назвала общую сумму: то ли семьдесят тысяч восемьсот, то ли семьдесят восемь тысяч. Не пересчитывая, я взял деньги и спешно вышел.

Снаружи длинный коридор. Нужно было как можно быстрее преодолеть его и свернуть. Куда-нибудь, лишь бы меня не увидели, выходя из кассы. Я боялся, что выбежит операционистка и сообщит об ошибке.

В коридоре почти никого не было. Но кое-кто все же был. Я стеснялся у всех на виду считать деньги. А это внушительная пачка тысячерублевок с вкраплениями банкнот помельче. Все же, мне не терпелось их пересчитать.

В какой-то момент удалось свернуть на лестницу. Однако, то здесь то там стояли курильщики и рассматривали друг друга.

Я поднялся на один этаж. Снова коридор и, что уже не смешно, гораздо более людный.

Раздосадованный, я убрал большую часть денег в карман брюк. В руке оставил купюр десять. В основном тысячерублевки, но попалась и сторублевка. И даже две десятирублевки.

Несколько минут я шел и в какой-то момент заглянул в помещение, где люди стояли на коленях и сосредоточенно смотрели перед собой. Напоминало религиозный обряд, наверняка, сектантский.

Я подумал, именно здесь мне и удастся осуществить свое желание. Зашел, сел на пол немного в стороне от остальных. Ближайшими соседями оказались крупный мужчина спереди, грузная женщина средних лет и сзади мужичок, по виду бездомный.

Малую часть денег, которую я держал, пришлось положить на пол, чтобы достать из кармана большую. Но, когда пачка тысячерублевок снова оказалась в моих руках, я испугался и решил убрать их в рюкзак, который поставил сзади.

Развернулся, расстегнул рюкзак. Внутри имелся небольшой кармашек, закрывающийся на липучку. В него я и спрятал деньги.

Когда я застегнул рюкзак и развернулся к секстантам, то обнаружил, что оставленные на полу деньги исчезли. Я подумал, что убрал их вместе с остальными деньгами, но вспомнил, что это не так. Более того, взглянув на ситуацию глазами вора, я понял, что именно такой мысли он от меня и ждет.

Стоящая на коленях грузная женщина смотрела на меня. Я кивнул подбородком в пол и вопросительно уставился на нее. Женщина промолчала.

- Вы не видели деньги? Лежали прямо здесь, под ногами? - спросил я шепотом.

Дама мотнула головой. А затем движением зрачков показала на мужичонку бездомного вида.

Не поднимаясь на ноги, я подполз к нему и спросил, он ли взял деньги. Бездомный с наигранным то ли возмущением то ли испугом замотал головой.

- Нет, это вы взяли, - сказал я все так же шепотом, но уже с нажимом.

После чего мужчина сдался, послушно кивнул и вытащил из кармана брюк несколько мятых банкнот.

- Это не все, что он украл, - прошептала грузная женщина, наблюдавшая за нами.

Бедолага достал еще несколько купюр, засунув руку между шеей и курткой. Я присовокупил их к полученным и попытался оценить, все ли на месте. Но сделать это оказалось не так просто, потому что я не знал, сколько денег было перед кражей.

И тут женщина, будто поняв мои затруднения, взорвалась и заверещала, подползая к бездомному.

- Ах ты, черт беспардонный. Зачем ты приходишь сюда? К нам? Каждую неделю одно и тоже. Ворует все, что видит. И всегда на наших собраниях. Опозорил перед всеми. Вор. Святотатец.

Частью реплик женщина обращалась к бездомному, частью ко мне, переводя взгляд с него на меня и обратно.

Когда она завыла, другие сектанты зашевелились, замотали головами и потихоньку стали подползать, беря нас троих в кольцо. Окончательно потеряв контроль над собой, женщина пустила в ход кулаки и осыпала бездомного градом ударов. Бедолага отползал от нее, но в сужающемся кольце сектантов деваться было некуда.

Я хотел прервать эту нелепую экзекуцию предложением проверить карманы вора. Но вспомнил, что вторую часть денег бездомный достал из-под куртки. И неизвестно, где еще он мог их прятать. Наверняка, его пришлось бы раздеть полностью, а потом еще и тщательно проверить одежду. На это ушла бы уйма времени.

Растрачивая силы, женщина наносила менее мощные удары, но кричала все так же громко. К тому же, к ней стали присоединяться остальные. Они дергали мужичонку за куртку, исподтишка кололи пальцами в ребра, отвешивали затрещины.

Это переходило все границы, становилось невыносимым. Схватив рюкзак, я вскочил на ноги и в несколько прыжков пересек утыканную сектантами комнату. Подлость этих людей так меня возмутила, что я намеренно прыгал на их кисти, голени, плечи. Из-за спины доносились стоны, которые стихли только, когда я оказался в коридоре.

Наконец-то. Эта сектантская дребедень могла затянуться на полдня. Наверняка, бездомный все отдал со второго раза. Иначе и быть не могло. Сохранилось же у него хоть какое-то разумение.

Я двинулся дальше по коридору. Между пальцами были зажаты купюры, которые вернул мужичонка.

Когда я захотел, наконец, пересчитать их, ко мне подбежал мальчик лет десяти. Он начал что-то возбужденно рассказывать, но я не слушал, пытаясь сосредоточиться и пересчитать деньги. Детское бормотание раздражало.

Общее количество банкнот, вроде, не изменилось, но тысячерублевок стало явно меньше. Вместо них были две сторублевки, хотя я помнил, что раньше сторублевка была одна, и несколько десятирублевок.

Это несоответствие, и особенно безостановочное бормотание мальчишки, окончательно вывели меня из себя.

- Что тебе нужно? – резко спросил я.

- Дайте сто рублей, - сказал мальчик.

- Зачем тебе сто рублей?

- Я же объяснял, здесь компьютер. Чтобы сыграть, нужны деньги. – Мальчик заговорщически посмотрел на меня. – Но зато можно выиграть. И гораздо больше.

- Игровой автомат? – спросил я. – Это только для взрослых.

- Нет. Просто компьютер.

Мы подошли к трем компьютерам. За двумя сидели молодые люди, мои ровесники и вроде даже знакомые. Третий компьютер стоял в некотором отдалении.

Оказавшись рядом с ним, мальчонка начал объяснять мне правила, тыча пальцем в экран. Молодые люди взглянули в нашу сторону, подняли глаза на меня и усмехнулись.

- Сто рублей, дядя, - мальчик дернул меня за рукав. – Суйте и начнем играть.

Я пытался вспомнить, где видел этих молодых людей. Вроде, мы вместе учились в институте. А может, и нет. В каком-то отупении я выбрал купюру и протянул ребенку.

- Не эту.

Мальчик выдернул другую, наклонился, пристроил ее где-то снизу и прыгнул в кресло. Оказалось, я стоял слишком близко, это ему мешало. Несильным, но уверенным толчком мальчишка отстранил меня на пару шагов.

Следить за игрой я не стал. Вернувшись из отупения в нормальное состояние, я даже пожалел, что дал мальчишке деньги. Но уже ничего нельзя было изменить.

Покинуть увлеченного игрой ребенка оказалось очень просто. Он не заметил, как я отошел и двинулся по коридору. К счастью, почти сразу подвернулась лестница, с помощью которой я то ли поднялся, то ли спустился на один этаж.

Вспомнил, что хотел пересчитать деньги. Сколько можно ходить в неведении, мучаясь общей суммой. Однако, частично деньги уже украли в комнате сектантов. К тому же, я не обратил внимания, какую купюру вытащил мальчишка. Это могла быть и сторублевка и тысячерублевка.

Более того, в кассе мне могли выдать не три моих зарплаты, а три зарплаты беременной сотрудницы, которая, в отличие от меня, нуждалась в деньгах. Я не нуждался – я лишь хотел узнать, сколько мне положено.

И, тем не менее, я все-таки пересилил себя, свою стеснительность и достал из кармашка рюкзака внушительную стопку банкнот. Почти одни тысячерублевки. Присовокупил к ним тысячные купюры из малой части. Измятые бездомным они плохо смотрелись рядом с новенькими только из банка купюрами большой части.

- Ну и ладно, от этого еще никто не умер, - подумал я.

Мой метод заключался в пересчете только тысячных купюр с вычленением из стопки более мелких. Я довольно резво начал, изредка натыкаясь на сторублевки и десятирублевки. Пока не наткнулся на купюры совсем низкого достоинства. В пять, два и один рубль.

Они отличались не только номиналом, но даже размером. Раза в полтора меньше, эти бумажки напоминали украинские гривны и, возможно, ими и были. Натыкаясь на них, я убирал банкноты в карман, не успевая толком рассмотреть. К тому же, они были жутко затерты, засалены.

Меня удивило, что операционистка засунула эти "гривны" к остальным банкнотами. Среди новеньких тысячерублевок они смотрелись совсем дико.

Я подумал, может быть, это такая махинация кассиров - разбавить стопку крупных купюр заменяющими их мелкими купюрами. Но зачем тогда использовать "гривны", которые отличаются и размером, и затертостью, и общей непохожестью, которой банкноты одной валюты отличаются от банкнот другой?

По всей видимости, меня хорошо надули. Пока я считал тысячерублевки, все чаще попадались "гривны". Сторублевки и десятирублевки почти исчезли.

Если бы я пересчитал банкноты в кассе, этого удалось бы избежать. С другой стороны, сумма в три зарплаты предназначалась не мне, и глупо было бы возмущаться. По крайней мере, я насчитал уже сорок пять тысячерублевок, что составляло две мои зарплаты.

Да, ведь были еще и сектанты. Когда я полез разбираться по поводу пропавших денег, основная сумма лежала в кармашке рюкзака, который я бросил на полу. А ведь эти проходимцы не просто так стали ползать вокруг бездомного. Наверняка, в заварухе кто-нибудь открыл мой рюкзак и достал деньги. А чтобы кражу не заметили сразу, взял не все, а только часть, разбавив остаток "гривнами".

Или мальчонка, который так хотел поиграть на компьютере. Ведь я едва не потерял сознание, с трудом держался на ногах, когда он выцарапывал банкноты у меня из рук. В этот момент любой мог залезть в рюкзак. Особенно те двое якобы знакомых, гнусно ухмылявшихся при моем появлении. Все они за одно.

Длинный коридор. Прогулка из одного конца в другой. Лестницы. Подъемы. Спуски. Еще один коридор. Снова из конца в конец. Теперь уже наоборот. Опять лестница. Коридор. И так без конца. Под пересчет тысячерублевок. Под вылавливание "гривен".

Мне вспомнилась увиденная в кассе сцена. Когда я только зашел внутрь и не знал, к какой очереди пристроиться, к начальнику подсел мужчина и изложил свою проблему. Несколько часов назад он поменял здесь крупную сумму валюты по курсу, указанному на фасаде здания. Он торопился, поэтому не следил за действиями операционистки, просто забрал деньги с квитанцией. Но, когда мужчина оказался дома, он решил взглянуть на квитанцию и обнаружил курс немного ниже указанного на фасаде здания. В общей сложности он потерял десять рублей. За которыми и вернулся.

- Это серьезное нарушение, - бурчал мужчина, когда я подошел к свободному окошку. – Вы меняете валюту по курсу, отличающемуся от указанного на фасаде.

- Это так, - согласился начальник.

Он залез в лежащий на столе конверт и достал одну банкноту. Достоинства я не разглядел. Клиент быстро убрал банкноту в кошелек, промямлил что-то неразборчивое и направился к выходу.

После этого мне пришло в голову вернуться в кассу и рассказать начальнику про "гривны". Может быть, он так же, не желая скандала, не сверяясь ни с какими документами, поменяет их на тысячерублевки.

Шальная мысль. Глупо, очень глупо. Ведь можно лишиться всего. Вдруг, они решат проверить? Не исключено, что из кассы еще не ушла беременная сотрудница. Ей не смогли выдать три зарплаты, потому что их унес кто-то другой. Молодой человек с рюкзаком. Меня обвинят во всем. Потребуют назад деньги, обнаружат недостачу. Эти "гривны", неизвестно кем подложенные. Позорище. Меня могут даже уволить. И правильно сделают. На их месте я поступил бы точно так же. Зачем держать на работе такого пройдоху. Верните ему трудовую книжку и пусть катится.

Тем не менее, я все же оказываюсь у дверей кассы. Захожу внутрь. Посетителей поубавилось. Начальник в черном костюме на своем месте. К нему очередь из двух человек. Один сразу же уходит, другой садится на его место. Я встаю в очередь к единственному работающему окошку. Жду.

Наконец, второй подсевший решает свои проблемы и тоже устремляется к выходу. Время действовать, но я не двигаюсь. Как будто впадаю в ступор.

Начальник пробегает взглядом по немногочисленным посетителям. Смотрит на часы.

- Есть кто-нибудь ко мне? – спрашивает он.

Молчание.

Очередь к окошку неумолимо сокращается. За мной никто не занимает. Все рассасывается. Разваливается на части. В итоге, кроме меня, не остается никого. Моя очередь. Но я не могу сдвинуться с места.

В зале только начальник, операционистка и я.

Начальник лениво смотрит на меня. Операционистка нервно выглядывает из окошка. Она стучит по матовой перегородке, чтобы привлечь мое внимание. Тук-тук-тук. Никакого эффекта.

- Рабочий день закончился, - говорит она.

- Все. Приехали, - говорит начальник.