Вадим Климов
Дисциплина и ассоциативное мышление
Live Journal |
Есть смысл отрицать нигилизм |
Киногруппа music.Нигил |
Журнал "Опустошитель"
[главная]
:прекрати
Как странно. Я всматриваюсь в ее
лицо, и оно медленно рассыпается на прозрачные шарики. Они катаются по
полу, задевая друг друга. И никак не могут остановиться.
Минуту назад я
держал ее за руку, а второй рукой дверную ручку. Она и сейчас теплая и
влажная.
Я открываю дверь и выхожу из комнаты. Попадая в длинный
безлюдный коридор с дверями и окнами по разные стороны. Следовало бы
поторопиться, чтобы успеть на занятия.
Быстрым шагом прохожу по
коридору, спускаюсь на первый этаж. Стенд с расписанием. Группа 202, веду
пальцем вниз. Кабинет 301.
Я разворачиваюсь спиной к стенду, и все как
бы замедляется. Мое лицо как на дешевой видеотехнике при замедленном
воспроизведении. Ползет размытой картинкой неестественных оттенков.
Я
вязну в пространстве как во сне. Непреодолимое препятствие потери
контроля. Все тот же безлюдный первый этаж. Неприятный свет галогенных
ламп обволакивает помещение, которое мерцает вместе с ним. В такт моему
пульсирующему продвижению.
И вдруг - все меняется, щелчком, свет
тухнет, но через мгновение загорается, и я снова могу нормально двигаться.
Я взбегаю по лестнице, а вниз по ступенькам катятся те самые прозрачные
шарики. Я нагибаюсь, хватаю два шарика и сую в карман.
Я на третьем
этаже у кабинета 301. Но он закрыт. Ничего не понимаю и несусь обратно к
расписанию.
Снова провожу пальцем, но на полпути кто-то хватает меня за
руку. Я вздрагиваю, поворачиваю голову. Передо мной незнакомый мужчина в
спортивном костюме.
Я перебираю вопросы, не зная, какой лучше подойдет.
Не удосуживаясь даже делать это не вслух. Мужчина насмешливо смотрит на
меня и отпускает руку.
- Твоя группа - 212, - говорит он уверенно.
-
Да нет же, - вскрикиваю я, теряясь от своего удивления.
Мужчина
отрицательно качает головой и показывает, откуда теперь нужно вести
пальцем, чтобы узнать номер кабинета. Я просматриваю всю колонку и не верю
своим глазам: только одно занятие, расположенное точно в середине
недели.
Мужчина расстегивает молнию на спортивной кофте и достает лист
бумаги. Это таблица расписания группы 212. По горизонтали дни недели, по
вертикали занятия. Ровно в центре листа единственная заполненная ячейка.
Углы листа подрезаны, никаких занятий там все равно нет.
Мужчина
говорит, чтобы я шел за ним.
- В спортзал, - говорит он.
Я молча
соглашаюсь. Мы спускаемся в подвал, но не заходим в спортзал, а
сворачиваем в узкий коридор. В конце которого оказывается ванная. Никогда
бы не подумал, что здесь есть ванная.
Огромное зеркало поверх
белоснежной плитки. Над раковиной длинная полка с предметами гигиены.
-
Нужно почистить зубы, - говорит Физкультурник.
Он долго моет руки,
потом распечатывает новую зубную щетку, чтобы вымыть и ее. Проводит по
щетинке большим пальцем так, что остатки воды брызгают мне в лицо. А после
Физкультурник показывает, что с другой стороны щетки есть приспособление
для чистки языка.
- Зачем? - спрашиваю я.
Он смеется, пожимает
плечами и выдавливает зубную пасту. Я наблюдаю в зеркало, как он чистит
зубы, а сам перебираю шарики в кармане. Физкультурник заканчивает, полощет
рот, вытирает руки и поворачивается ко мне.
- Зачем люди сначала
заводят животных, а потом их убивают? - неожиданно спрашиваю я.
И
Физкультурник некоторое время трясется в спазмах хохота. Он так ничего и
не отвечает. Мы выходим из ванной: Он, потом я. Снова проходим по узкому
коридору и попадаем в спортзал.
Останавливаемся под баскетбольным щитом
и смотрим друг на друга. Как когда-то я и девушка из комнаты. Свет
выключается. В следующее мгновение вспыхивает. Движения замедляются, но
тут же становятся обычными. И мы взрываемся от смеха, смотря друг на
друга. Он и я. Потому что мы только что разыграли отличную сцену с
физкультурником и учеником, которыми не являемся. Мы просто, можно
сказать, друзья. Или те два шарика в моем кармане.
Я все смеюсь, когда
Физкультурник кладет руку мне на плечо и кричит на ухо, чтобы я прекратил.
Я пытаюсь убрать его руку, но Физкультурник сильнее и только крепче
сжимает мое плечо.
- Хватит, - грубо говорит он.
- Что хватит? -
спрашиваю я.
И Физкультурник рассказывает, что я плелся за ним по
первому этажу, наблюдал, как он чистил зубы в уборной, а после провожал
спортзал.
- Зачем ты это делаешь? - шипит он сквозь зубы. - Нечем
заняться?
Остатки смеха прорываются наружу, но Физкультурник пресекает
их, встряхивая меня за плечо. Он ждет ответа. Но перед тем, как я успеваю
что-то сказать, рука сама собой лезет в карман, достает прозрачный шарик и
кладет в рот.
- Что ты там себе положил? - нервничает
Физкультурник.
Прежде, чем он успевает раскрыть мне рот, я глотаю
шарик. Такое продолжительное ощущение. Как бесконечно петляющая кривая с
уплотнением в каком-то месте.
Я лежу на полу, надо мной красное лицо
Физкультурника. С его лба на меня срываются капли пота.
- Открыл глаза,
слава богу, - он рукой вытирает пот со лба и трясет меня.
Но я больше
не боец. Хватит. И закатываю глаза. Так, что зрачки поднимаются и их
больше не видно. Тело сотрясается судорогой. Физкультурник переворачивает
меня на бок, и изо рта выплескивается мутная жидкость. А вместе с ней и
прозрачный шарик, который тут же начинает прыгать по полу. В ушах
неприятно звенит, вторя стуку шарика.
Кто-то хватает меня за воротник
рубашки и приподнимает над полом. Я царапаю руку, которая меня тянет, но
другая рука пытается мешать, я царапаю и ее.
Меня волокут по всему
спортзалу к единственному открывающемуся окну. Потом забрасывают на
подоконник так, чтобы я принял сидячее положение и мог дышать уличным
воздухом, но меня снова тошнит.
Вязкая блевота ползет по рубашке и
рукам, которые меня держали. Слышна ругань, руки перестают удерживать
меня, и я валюсь на пол, заглатывая второй прозрачный шарик.
Щелчок
галогенных ламп, они все разлетаются вдребезги, и свет теперь поступает
только из окон. Движения снова замедляются. Я вижу, как мое тело,
продолжая выхлестывать жидкость изо рта, медленно валится на пол.
Любительское видео с недостатком освещения. Замедленное на домашнем
видеомагнитофоне. Как шарик, трущийся о стенки пищевода.
Мы стоим с ней
друг напротив друга. Ее рука и влажная теплая ручка двери. Мы втроем
образовали хоровод в комнате. С душными улыбками, все осыпается, она
осыпается шариками под ногами, я держусь за ручку, влажную, тающую в моей
руке, стекающую, поливающую шарики, которые никогда больше не сложатся в
девушку.
Физкультурник трясет меня, бьет по щекам, продолжая
ругаться.
- Очнись, я тебе говорю, - кричит он, едва не плача.
Я
открываю глаза, только чтобы взглянуть на его лицо. Физкультурник
крестится. Выходит плохо, потому что одной рукой ему сложно удерживать
меня.
В руке, которой он пытается креститься, я замечаю свой шарик и
начинаю орать. Гулкая акустика спортзала. Физкультурник встряхивает меня и
просит, чтобы я прекратил. Он говорит, что выходит из игры.
Я замечаю в
уголках его глаз маленькие слезинки. Физкультурник неправдоподобно
смеется, пытаясь обратить все в шутку.
- Давай закончим, - он испуганно
кивает. - Давай.
Я не. Могу. Вспомнить, где. Лежат. Мои шарики. В
кармане. Брюк. Или где. То еще.
Физкультурник снова крестится, трясет
меня, лупцуя по щекам. В панике выпучивает глаза. Мне смешно и страшно. Я
надуваю пузырь из слизи, приставшей к губам.
- Умереть бы у него на
руках, - солнечным зайчиком проносится в сознании.
Я достаю из кармана
крестообразное расписание группы 212 и протягиваю Физкультурнику.
- Да
все, все, - кричит он. - Мы закончили. Ну, прекрати.
Точно в центре листа единственная заполненная
ячейка. Посмотреть бы, что хоть в ней написано.
|